Образ России в творчестве С. Есенина

Тема Родины — одна из главных в лирике великого русского поэта Сергея Есенина. От юношеских стихов, проникновенно рассказывающих о «стране березового ситца», от воспевания лугов и дубрав, «озерной тоски» есенинская мысль прошла долгий и сложный путь до тревожных раздумий, философских размышлений о судьбе родной земли, о будущем, рождающемся в боли и крови. «Моя лирика, — говорил Есенин, — жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство Родины — основное в моем творчестве». Родиной поэта было село Константиново, ближайшие окрестности села. «Рязанские поля была моя страна», — вспоминал он впоследствии. Русь, уходящая корнями в прошлое, дедовская, была для Сергея Есенина прежде всего краем легкокрылых облаков, «березового молока» и шелковых трав. И костер зари, и плеск волны, и необъятная небесная синь, и голубая гладь озер — вся красота родного края с годами воплотилась в стихи, полные любви к русской земле:

О Русь — малиновое поле
И синь, упавшая в реку, —
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.

Есенин любил свой край не слепо, он хорошо знал его и не мог не видеть «хижины хилые», «тощие поля», он понимал, с каким трудом дается русскому мужику каждый кусок хлеба. Истоком лирики Есенина была та реальная действительность, которая его окружала. Есенин чувствовал необходимость изменений в жизни старой России, и в какой-то момент ему показалось, что большевики, с их напором, силой, оптимизмом, щедростью на обещания, смогут создать идиллический «земной рай» для мужиков. Поэт восторженно принял революцию, в поэзию его «ворвались» напряженные, чеканные ритмы:

Небо — как колокол,
Месяц — язык,
Мать моя — родина,
Я — большевик.

Но революция не оправдала ожиданий поэта. Всюду, где ее вихрь коснулся русской земли, видны были следы- войны и разрухи: голодные, опустевшие села, брошенные неухоженные поля. В стихотворении «Письмо матери» есть печальные строки:

Теперь сплошная грусть,
Живем мы, как во тьме.
Мечты и надежды поэта рухнули, остались боль и неуемная скорбь о невозвратной, обреченной на гибель старой деревне:

Россия! Сердцу милый край!
Душа сжимается от боли.
Та же тема — тема утраты старой, живой России, звучит в «Сорокоусте», «Песне о хлебе», «Исповеди хулигана», в стихотворении «Я последний певец деревни». «Конь стальной победил коня живого», и Есенин пишет о том, что уже каменные руки шоссе сдавливают шею деревне, что черной гибелью надвигается на нее паровоз. Однако поэт не против того нового, что поможет и облегчит жизнь крестьянину:

Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.
Я не знаю, что будет со мною...
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.

Сердце поэта болит оттого, что не видит он в новых, советских людях бережного отношения к родной природе, к корням своим, к «отеческим гробам»: «Чем мать и дед грустней и безнадежней, тем веселей сестры смеется рот». Есенин любил старую Русь такой, какой она была, со всеми ее недостатками, но в новом мире было нечто, чего он не мог и не хотел принимать:

Россия-мать!
Прости меня, прости!
Но эту дикость, подлую и злую,
Я на своем недлительном пути
Не приголублю
И не поцелую.

Любящее сердце видело раскол в единой некогда стране, чувствовало «грусть в кипении веселом». Есенин видел, как извращались добрые идеи, поначалу привлекавшие его, как молодежь, новая молодежь, поет «агитки Бедного Демьяна, веселым криком оглашая дол». Уже «иконы выбросили с полки, на церкви комиссар снял крест», и старый дед говорит:

Теперь и богу негде помолиться.
Уж я хожу украдкой нынче в лес,
Молюсь осинам...

Бог у Есенина живет в той самой, старой уходящей Руси, там, «где капустные грядки красной водой поливает восход», где «схимник-ветер шагом осторожным мнет листву по выступам дорожным и целует на рябиновом кусту язвы красные незримому Христу». Сергей Есенин, всей душой понимавший и принимавший Русь, обладавший удивительным, тончайшим чувством прекрасного, в своей поэзии смог удивительно полно и глубоко отразить все те изменения в жизни родины, которые происходили на его глазах. Он жил в эпоху великих перемен в России, горячо приветствовал все то, что, по его представлению, могло принести пользу родной земле. И все же до самой смерти он оставался сыном «страны березового ситца», не желая быть пасынком «коммуной вздыбленной Руси».