Идейная направленность сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина

Ни один из русских писателей не подвергался таким цензурным гонениям, как Салтыков-Щедрин. Изображая в своих произведениях Россию, он высмеивает и бичует отрицательные явления ее жизни. В сатире Салтыкова-Щедрина чувствуются не столько слезы сквозь смех, сколько гнев, ненависть, скорбь. Чтобы обмануть цензоров, чтобы произведения доходили до читателя, писателю пришлось искать новые художественные формы. Он писал о себе: «Я — Эзоп и воспитанник цензурного ведомства» — и замечал, что «эзопов язык небезвыгоден», так как помогает сатире глубже исследовать, многограннее выявлять и обличать пороки общества. Благодаря изображению действительности в преувеличенном, уродливо-комическом виде, переплетению реального с фантастическим, страшного со смешным (все это составляет суть гротеска), писатель сумел достичь наиболее реалистического раскрытия всех сторон жизни России. М. Е. Салтыков-Щедрин писал драмы, романы, очерки, рассказы, хроники, но особое место в этом ряду занимают сказки, в которых отразились многолетние наблюдения окружающего мира. Написанные языком гиперболы и гротеска, сказки вместили в себя огромное количество персонажей. В сказках Салтыкова-Щедрина наиболее ярко проявилась идейная направленность его сатиры. Он создал особый жанр политической сказки, сочетающей в себе элементы фантастики со злободневной реальностью. Салтыков-Щедрин изображал не просто борьбу добра и зла, в его сказках противопоставляются социальные силы: народ и представители паразитических сословий, народ и дворянская интеллигенция. Писатель выступает против самодержавия, безынициативности и безволия мужика, ратует за ростки народного самосознания. Народ показан в сказках под масками добрых, беззащитных зверей и птиц, а часто — открыто, под именем «мужик»; эксплуататоры предстают в образах хищников. Наибольшей убедительности сатира писателя достигла в романе-обозрении «История одного города» . В городе Глупове все живут в беспрерывном испуге: «...градоначальники секут, а обыватели трепещут». Особенностью языка романа является сплав простонародных, старинных и вновь образованных слов, что создает яркий комический эффект. Прошлое и настоящее причудливо переплетаются в «Истории одного города»; писатель исследует самодержавный строй, происхождение, особенности и сущность рабской психологии людей. Город Глупов многолик, он является средоточием и олицетворением социального зла, античеловеческого и противоестественного мира, который возник и существует только благодаря фантастическому невежеству и покорности народа. Чего стоят градоначальники: проходимцы, тупицы, невежды! Их фамилии говорят сами за себя: Брудастый, Прыщ, Бородавкин, Негодяев, Угрюм-Бурчеев, Перехват-Залихватский. Кроме вреда, они ничего не приносят: один градоначальник вводит просвещение — другой упраздняет, один строит — другой разрушает, один игнорирует законы — другой издает их по любому поводу, не вкладывая в них никакого смысла. Градоначальники жгут, грабят, самодурствуют; армия не защищает; народ не работает, а прячется и занят спасением собственной жизни, так как задействован в эксперименте, главной целью которого является «испытывать, достаточно ли глуповцы тверды в бедствиях». Эксперимент превращает город в пустыню, а людей — в животных: «Глуповцы перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы». Градоначальники случайно приходили к власти и так же случайно сходили со сцены. Лучше всего народу жилось при Прыще, так как он не занимался делами вовсе. Самые страшные времена переживали глуповцы при Угрюм-Бурчееве, деятельном разрушителе, фанатике, тиране, сосредоточившем всю власть в своих руках. Он имел «взор, светлый, как сталь, взор, совершенно свободный от мысли и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний. Голая решимость — и ничего более». Все качества предшествующих правителей Глупова слились в Угрюм-Бурчееве в единое целое — это чудовище-робот, «сатана» (по определению глуповцев), олицетворение зла; жестокость, животная злоба лишили его чувств и мыслей, сделали из него бездумного разрушителя всего, «что не успевало посторониться с дороги». Такой гротесковый тип мог существовать только в гротесковом окружении: «...пустыня представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития». Цель Угрюм-Бурчеева — истребить, уничтожить человечество; ему представлялись в мечтах толпы одинаково одетых людей, с «одинаковыми физиономиями», марширующих и бесследно пропадающих в «фантастическом провале». Построенная в мечтах Угрюм-Бурчеева административная и градостроительная система — явная пародия на военные поселения, а сам градоначальник — воспроизведение (разумеется, в сатирическом преломлении) их главы графа Аракчеева. В образе Угрюм-Бурчеева в какой-то мере отразились и черты Николая I. С тех пор, как создан роман, у власти неоднократно возникали двойники Угрюм-Бурчеева, движимые теми же антигуманными целями, посягающие на разумные законы природы и исповедующие прочий «систематический бред». А какова же судьба простых глуповцев? От «жизни, находящейся под игом безумия», в них не могло накопиться ничего, кроме темного, рабского начальстволюбия, бессмысленного страха и косности. Нет конца мучениям народным: мрут с голоду, терпят истязания, утешаются лживыми обещаниями градоправителей; когда терпение заканчивается, бунтуют, но каждый бунт, «бессмысленный и беспощадный», заканчивается повальной поркой. И опять все замирают в страхе. Реакционеры обвиняли Салтыкова-Щедрина в глумлении над русским народом, на что сатирик отвечал: «Я люблю Россию до боли сердечной...» Боль эту вызывали жуткие условия жизни, темнота, забитость и покорность народа. «Из Глупова в Умнов дорога лежит через Буянов, а не через манную кашу», — писал Салтыков-Щедрин, намекая на то, что единственный выход он видит в борьбе. Однако дорога эта представлялась далекой и опасной, потому роман приобретает трагические тона. В романе «История одного города» Салтыков-Щедрин сурово осуждает рабство во всех его проявлениях. Мир, описанный в романе, исключал добродушный и беззлобный юмор, кого бы он ни касался, даже народа: «Если он производит Боро-давкиных и Угрюм-Бурчеевых, то о сочувствии не может быть и речи; если он выказывает стремление выйти из состояния бессознательности, тогда сочувствие к нему является вполне законным, но мера этого сочувствия все-таки обусловливается мерою усилий, делаемых народом по пути к сознательности», — писал Салтыков-Щедрин. Прямое назначение сатиры — борьба с общественными пороками; но не с частными событиями и недостатками отдельных людей, а с типическими явлениями действительности. Салтыков-Щедрин призывал своих современников воспитывать в себе идеалы будущего, «ибо это своего рода солнечные лучи, без оживляющего действия которых земной шар обратился бы в камень». Сатира Салтыкова-Щедрина вызывала и вызывает презрение ко всяким проявлениям рабской трусости, лицемерия, приспособленчества, бюрократизма. Писатель надеется, что в жизни и в человеке восторжествуют такие прекрасные качества, как достоинство, свобода, правда.