Лекция 2. Об этапах изучения и предмете культурологии

Лекция 2

Сам термин "культура" пришел в современную науку из латинского языка. В римской традиции отглагольное сущесвительное "cultura" означало возделывание, воспитание, образование, развитие. Как производное сформировалось и еще одно значение этого термина - почитание.

Римляне вкладывали в слово "культура" довольно много значений, охватывавших преимущественно материальную (прежде всего сельскохозяйственную) и частично духовную деятельность людей. К первоначальному содержанию этого термина ближе всего понятие "культура", употребляющееся в археологии - науке, изучающей историю общества по материальным остаткам деятельности людей (археологическая культура как совокупность материальных памятников и зримых следов человеческой активности).

Сознанию современного человека более близко представление о культуре, сформировавшееся на базе понятия о культе - поклонении высшим силам. Древние римляне различали два конкретных аспекта такого поклонения - богам и ларам. Участию в мистериях, этой специфической форме реализации гражданских прав, обучали специально. Практическая направленность обучения правилам отправления религиозного культа затрудняла осмысление феномена поклонения как особого явления культуры.

Европейская религиозная традиция оказалась унифицированнее в своей повседневной ипостаси и намного сложнее в плане мистико-символическом, открытом более широким историческим и культурным взаимосвязям. Разница между повседневной религиозностью и высоким богословием стала слишком очевидной. Ее потребовалось объяснить. В Европе изучение культуры и началось с изучения истории верований, а затем и религии как феномена, обобщающего духовный опыт поколений.

На базе понимания культуры как истории религиозной мысли и искусства эпоха Просвещения создала обобщенное представление о культуре как о преимущественно духовном творчестве людей. В таком виде понимание культуры вошло в массовое сознание людей западной цивилизации нового и новейшего времени.

Специфика городской цивилизации породила представление о культуре урбанистической (профессиональной, элитарной) как антитезе культуры традиционной (сельской, народной, массовой).

Накал политических страстей, свойственный истории последних двух столетий, столкнул человека с необходимостью осознавать стратифицированность культуры.

Век высоких технологий заставил поставить вопрос о значении и роли материальной культуры в жизни человеческого общества прошлого и настоящего. Он же создает необходимость осознавать значение и смысл новых пластов культуры, становящихся частью нашей жизни по мере расширения границ познания. Например, культура виртуальной реальности из сферы научной фантастики постепенно перемещается в повседневную жизнь компьютерного поколения.

Уделяя повышенное внимание человеческой деятельности и ее результатам, современная эпоха заставляет намного внимательнее, чем раньше, относиться к свойству понятия "культура", известному уже классической древности: еще со времен античного Рима понятие "культура" употреблялось, чтобы обозначить нечто сделанное, сверхприродное, вторичное, искусственно созданное, человекотворное.

Сегодня "сделанность" выглядит генеральной характеристикой культуры. Различая типы культур, мы выделяем то, что создано человеком, и то, что создает человека. Мы характеризуем типы знаковых систем, которые помогают нам фиксировать и передавать человеческий опыт отдельных людей и целых поколений. Мы обращаем внимание на типы поведения, делающие индивидуума частью социума. Как отдельный объект познания мы изучаем типы общения, обеспечивающие существование социумов (культурных сообществ). Нас интересуют коды культур и типы личности, рождаемые ими и способные к их воспроизведению или переделке. Мы стараемся зафиксировать и объяснить типы картины мира, созданные человеком и требующие адекватного им воспринимающего сознания. Мы стремимся, наконец, понять саму природу человеческого сознания, ставшего отличительным признаком человека как биологического вида, наделенного способностью к творчеству и построению сложных социальных организмов. В любом случае мы имеем дело с культурой как процессом и результатом человеческой активности.

Особое место в формировании понятия "культура", ставшего столь привычным современной цивилизации, занимает эпоха Возрождения. Этот период в культурном и идейном развитии стран Западной и Центральной Европы, пришедшийся в основном на ХIV-ХVI вв., теснейшим образом связан с современной картиной мира. Так или иначе, наша цивилизация не представляет себя без него.

Ренессанс уникален для нас тем, что резко отграничил себя от предшествующего времени, использовав представление о предыдущей эпохе как провале во времени и противопоставив темные века средневековья (одно название чего стоит!) золотой поре классической древности. Он создал ощущение "дистанции и сродства" современности и античности, осознав тем самым собственную эпоху как культурно-историческую ценность. Современная культура обычно считает гуманизм фокусом ренессансной культуры, а Возрождение воспринимается ею как тип историко-культурного развития. Выделяя эти качества Ренессанса, мы часто забываем, что для своего времени культура Возрождения не была массовым явлением. Это элитарная культура, родившаяся в толще средневековой культуры и распространившаяся в небольших группах интеллектуалов-единомышленников. Принадлежность к ней рассматривалась гуманистами как своего рода знак избранности.

С точки зрения генезиса культуры нового времени нас привлекает повышенное внимание ренессансной культуры к человеческой личности. Для историко-культурной типологизации современное научное сознание практически использует другие доминантные признаки Возрождения - переходный характер этой исторической эпохи, ее сопряженность с расцветом государственности и культуры. Периоды, обладающие такими чертами, имеют и свойство повторяемости. Академик Н. И. Конрад находил их в истории цивилизации Востока, академик Д. С. Лихачев - в истории русских земель конца ХII-начала ХIII в. или конца ХVII-начала ХVIII в.. В сравнительной истории цивилизаций Возрождение стало рассматриваться как фаза (иногда заключительная, как, например, у Я. Буркхардта или Л. Н. Гумилева ) развития культурно-исторического типа.

Но при любом подходе к проблеме Возрождения наше воображение поражает прежде всего обилие великих личностей, сконцентрированных во времени и пространстве. Что-то происходит в истории, и гениальность вдруг перестает быть уникальной. Для определенного социума (пусть даже небольшого по размерам, но - для всего в целом!) она становится массовым явлением, и сохраняется как доминанта на протяжении жизни нескольких поколений. Объяснение такого феномена может быть простым и даже прозаичным, а душа вновь и вновь требует возвращения к тому уникальному времени. В непреодолимости его волшебной привлекательности есть что-то поистине мистическое. Нам кажется - тогда человек был собою. Он был не игрушкой в руках обстоятельств, а творцом, не песчинкой, сдуваемой ветром истории, а ее демиургом. И создавал он прежде всего самого себя, нередко вопреки окружению или даже самой природе.

Возникновение понятия культуры, привычного современному мышлению, связано с созданием итальянскими гуманистами конца ХIV - первой половины ХV в. искусственной среды обитания, используемой ими как один из инструментов конструирования человеческой личности. Так, стилизация под античность вошла в повседневную жизнь флорентийских интеллектуалов. Образцами служили произведения античного искусства и литературы. Их поиски и собирание стали необыкновенно популярны. Подражание старинным образцам - не новость в истории цивилизаций. Сама классическая древность не была чужда такому же отношению к предшествующему времени: ориентация на греческую цивилизацию играла существенную роль в отдельные периоды римской истории. В ренессансной культуре проблема преемственности в наследовании культурных ценностей стала, однако, выполнять иную функцию - основной системообразующей.

Мы хорошо знаем знаменитостей итальянского Возрождения. Мы обращаемся к наследию Ренессанса в нашей повседневной жизни, не задумываясь, насколько избирательна историческая память. Мы знаем тех, кто интересен нашему времени, и нередко даже не подозреваем о людях, бывших некогда кумирами наших героев, героями той эпохи.

Повествование о становлении стиля жизни и мышления итальянских гуманистов Л. М. Баткин начал не с характеристики титанов Возрождения, а с рассказа о человеке, имя которого известно сейчас лишь самому узкому кругу специалистов. Л. М. Баткин обратился к фигуре флорентийца Никколо Никколи, о котором один из его современников с восхищением писал: "Было благородным удовольствием смотреть на него за столом, таким он был античным". Человек этот был столь популярен в первой половине Кватроченто, что Веспасиано да Бистиччи посвятил ему одну из самых пространных глав своих известных "Жизнеописаний", а Бруни и Валла избрали его героем их прославленных диалогов. Историку ХХ столетия Н. Никколи оказался интересен апокрифичностью и бесплодностью своей фигуры с точки зрения идейной истории гуманизма.

Л. М. Баткин специально подчеркивает существовавшую некогда высочайшую репутацию Н. Никколи, который слыл среди современников "универсальным во всех достойных вещах". Он был "цензором латинского языка", изощренным пуристом, воплощением высших античных требований. Его биограф писал об исключительном влиянии признанного интеллектуала на молодежь: "Всех флорентийских молодых людей, коих он знал, Никколи побуждал предаться изучению словесности, и многие ей предались при помощи Никколи, который, ежели недоставало книг или учителей, способствовал во всем". Он немало сделал для формирования гуманистической культуры - уговорил Паллу Строцци на свои средства пригласить во Флоренцию Хрисолора, Ауриспу и других ученых и способствовал их приезду; разобрал книги из богатейшей библиотеки автора "Декамерона" Дж. Боккаччо (1313-1375) и оборудовал читальню в монастыре Санто Спирито; сам завещал 800 ценнейших рукописей для создания общедоступной библиотеки; покровительствовал архитектору Брунеллески, скульпторам Донателло и Луке делла Роббиа. Во Флоренции, пишет историк, не было более энергичного и чудаковатого проповедника новой культуры, чем этот человек, живший только ею, одинокий и обидчивый, но ставший непременной достопримечательностью общительного круга флорентийских интеллектуалов. Никколи был обладателем богатейшей коллекции антиков. Он потратил все свое состояние на книги и предметы искусства, собранные со всех стран Европы. Он жил среди бесчисленного множества античных бронзовых фигур, мраморных бюстов, медалей из бронзы, серебра и золота. Носить сей достойный горожанин предпочитал некое подобие тоги, часами говорил на классической латыни, старался уподобить свой быт и повадки древнеримским образцам. Даже трапезы он до мелочей обставлял на классический лад. "Только живя во Флоренции в первой половине Кватроченто, - замечает Л. М. Баткин, - можно было прочно войти в историю, не блистая никакими особыми талантами, кроме умения талантливо помешаться на старине...".

Правда, кое-что в жизни образцового представителя новой культуры все-таки смущало его почитателей. Сами они были известны своим немалым вкладом в литературу и искусство. Никколи же написал всего несколько эпистол и малюсенький учебничек по латинской орфографии. Видимые результаты его трудов выглядели более чем скромно и явно не соответствовали силе его авторитета. Его поклонники передавали друг другу слухи о неких "изящнейших произведениях", якобы написанных Никколи и лежащих у него под спудом, а автор его жизнеописания на всякий случай поведал миру о необыкновенной скромности мастера, который "отличался большими способностями к сочинительству, но обладал столь тонким вкусом, что не удовлетворял самого себя". Так его друзья и почитатели пытались уравнять странного флорентийца с другими интелектуалами своего времени. А Никколи не нуждался в приписанных достоинствах. У него был свой редкий дар, удивительный талант, заключавшийся в умении создать самого себя, сделать настоящим произведением высокого искусства собственную личность.

Создавать самого себя в той или иной степени приходилось каждому гуманисту. Работа духовная требовала небывалых усилий. Интеллектуалы Возрождения, люди средневековой (!) культуры, широко использовали овеществление знака для облегчения своих трудов на этом нелегком поприще. Театрализация быта была одним из средств этой поистине титанической работы над собой. Макиавелли, автор знаменитого "Государя", не щеголял в тоге, подобно Н. Никколи, но и он переодевался, чтобы читать классиков. Й. Хёйзинга подчеркивал особую роль игрового архетипа в культуре Возрождения. Он писал, что "духовная ситуация в целом в эпоху Ренессанса есть ситуация игры. Это утонченное и в то же время свежее, могучее стремление к благородной и прекрасной форме есть играемая культура. Все великолепие Ренессанса - это веселый или праздничный маскарад, переодевание в наряд фантастического и идеального прошлого".

Особый стиль архитектуры, продуманный дизайн жизненного пространства, подлинные антики и подражания им, особая речь и если не манера поведения, как у виртуоза Никколи, то хотя бы отдельные жесты и детали одежды - все это должно было способствовать воспитанию личности.

Целеустремленно создаваемые интерьер и окружающая обстановка (от костюма вплоть до городского пространства) вошли в понятие "культура", используемое образованной публикой как признак принадлежности к особо привилегированному кругу лиц.

Знания тоже имели для этих людей существенное значение, но иногда меньшее, чем кажется нам. Зато в распространении представлений о культуре решающую роль сыграло свойство средневекового сознания, на которое обращают внимание разве что внимательнейшие знатоки - его ориентированность на подражание, связанная с особым уважением к традициям, освященным временем. Признав собственное время частью истории, Возрождение до минимума сократило временную дистанцию, необходимую для сакрализации индивидуального опыта и его превращения в социальную ценность. И стало изобретать, подражая. При этом важно отметить, что Ренессанс подражал не столько античности, сколько себе. Индивидуальное поведение быстро осознавалось как общественная ценность и стереотипизировалось. ХVI в. стал временем признания новизны эстетической и социальной ценностью, но массовое сознание традиционно нуждалось в образцах.

Для тех, кто хотел подражать, но не умел самостоятельно трансформировать теоретические познания в повседневный быт, создавались различные виды руководств. Они и лежали в основе рождавшейся науки нового времени, известной на первых порах своим исключительным прагматизмом и непоколебимой верой в то, что любой труд должен приносить немедленную пользу. Немедленную пользу люди ожидали и от изучения культуры.

Со времен Возрождения мы можем заметить два основных направления в познавательном интересе к культуре. Первое - осмысление культуры как феномена в его специфике и взаимосвязи с человеческой историей. В таком виде изучение культуры становилось частью создаваемых философских систем или базой для нового понимания картины мира. Второе было направлено на сбор материалов о развитии разных сторон культуры, фактически - на изучение ее конкретных форм, черт и проявлений. Так было положено начало изучению искусства, архитектуры, литературы, истории, а затем, много позже, и других отраслей культуры - от истории музыки и театроведения до истории общественной мысли и народного самосознания.

Отраслевой подход к изучению культуры оказался на первых порах наиболее приемлемым и получил преимущественное распространение. Длительное преобладание отраслевой направленности интереса специалистов вполне понятно. Так происходило накопление материала, необходимого для серьезного научного обобщения.

Даже среди научных трактатов ХVIII в. немного работ, отличавшихся исследовательской направленностью. Прагматичность возникавшей науки отражена даже в структуре научных учреждений. Так, в состав Академии наук, открытой в Петербурге Петром Великим, были введены гимназия и университет, имевшие общеобразовательные цели. Научные сочинения, писавшиеся в то время, как и в предшествующий период, в большинстве случаев были практическими руководствами, содержавшими инструкции, как делать что-либо правильно. В них господствовала нацеленность все на ту же испытанную временем традиционную подражательность. Например, довольно долго в университетах не было истории литературы или курса истории, а уж тем более историографии. Но сведения из всех трех областей знаний и многое другое можно было найти в каждой "Риторике". Любое пособие по риторике содержало законы красноречия, правила построения проповедей и диспутов, писания исторических и нравоучительных сочинений. Не было и исследований, рассматривающих культуру как специальный объект изучения (такие исследования появятся позже). Но, раз попав в поле зрения интеллектуалов, отличавшихся энциклопедической образованностью, культура стала постоянным объектом их пристального внимания. Даже когда специализация в области научных исследований существенно сузилась, создав разделение научных знаний, близкое к современному, именно внимание к культуре обеспечивало интегральность научных знаний, столь ярко проявившуюся в эпоху Возрождения. Наука нового и новейшего времени осваивает понятие "культура", поворачивает его различными гранями, ищет ту область познания, которая могла бы изучать этот уникальный феномен наиболее полно и глубоко. Игра понятием "культура" и стала содержанием процесса ее изучения.

Ступенью к осознанию необходимости более детального изучения культуры стала философия Просвещения, в которой восхищение могуществом человеческого разума сочеталось с попытками понять его природу. В трудах просветителей культура стала все чаще приобретать статус объекта исследования. Работы английских и французских рационалистов, особенно Юма, Вольтера, Монтескье и Гиббона, содержали не только описание интересующих авторов явлений культурной жизни. В них появился и исследовательский элемент, позволивший вскоре поставить вопрос о месте культуры в развитии человечества.

Попытку конкретно-исторического прочтения проблемы обобщения в культурологическом исследовании можно встретить уже в книге Дж. Вико "Основания новой науки об общей природе наций", опубликованной в Неаполе в 1725 г.. Идея, однако, оказалась преждевременной, и книга не привлекла особого внимания современников. Намного продуктивнее оказался философский подход к осмыслению общего и особенного в культуре. Он привел к появлению системных концепций, рассматривавших культуру как часть мироздания. Из подобных учений наибольший резонанс в современном им мире и в истории научного изучения культуры, без сомнения, имели философские системы Канта и Гегеля. В их построениях культура рассматривалась как одно из закономерных проявлений созидательной силы разума, как особый феномен, нуждающийся в специальном изучении.

Препятствием к массовому пониманию культуры как объекта научного исследования стала явная алогичность определенных сторон культурной жизни. Так, уже И. Кант обратил внимание на то, что в развитии культуры есть некие непостижимые черты, значение которых сокрыто от человеческого разума. Изучение культуры настоятельно требовало не только логики, но и сопереживания, сочувствия и даже откровения.

Попытки осмыслить культуру как феномен развития разума позволили рассматривать трансцедентную проблему творца в естественнонаучном плане. Невозможность охватить все богатство его проявлений вызывала желание верить в чудо. Обобщающий подход к культуре довольно долго существовал преимущественно в области философии. В историческом аспекте культура воспринималась прежде всего как история многочисленных творений человеческого разума. Такое понимание культуры было характерно практически для всего ХIХ в. Творения и становились объектами изучения столь разных наук, как искусствоведение, литературоведение, эстетика и история.

ХIХ в. принес лавинообразное умножение дисциплин, изучающих отдельные проявления культурной активности людей. Так, интерес к народной культуре привел к появлению фольклористики; попытки естественнонаучного решения проблемы человека - к становлению наук гуманитарного цикла, в котором медицина и психология стали связующим звеном между "сугубо гуманитарными" и "чисто естественными" областями познания. Попытки связать разные подходы к изучению природы человека и человеческого общества предпринимались через открытие национального и личностного самосознания, а также социологичности общения между людьми, форм человеческого общежития.

С середины ХIХ столетия в центре внимания мыслителей постоянно находились связь политики и экономики, а также обнаруженная еще предшествующим столетием множественность культур. Осмысление подобия биологического и социального на уровне разработок конкретных методик, предназначенных для решения социологических задач, попытки найти естественнонаучное объяснение самосознанию личности и общества, открытие социальности в человеческой психологии и привело к рождению в последней трети ХIХ в. науки о культуре. Ее конкретно-историческая часть была до крайности политизирована. Примером могут служить первые обобщающие работы по истории русской культуры, написанные на рубеже XIX и XX вв. П. Н. Милюковым, М. Н. Покровским и А. С. Лаппо-Данилевским. Обобщающая часть рождавшейся науки о культуре была в высочайшей степени морализирована. Высокой степенью морализации историко-культурных исследований отличались, например, работы русских философов от В. С. Соловьева до Н. А. Бердяева. Работы такого плана и придали постепенно историко-культурным изысканиям статус культурологических.

Культурология как наука прошла в своем развитии четыре стадии.

Сначала она существовала как наука о Разуме. Разум рассматривался как некая абстрактная надмирная категория, лишенная способности изменяться во времени, но обладающая изначальной созидающей силой.

Второй стадией развития культурологии стала наука о цивилизации. Цивилизации понимались как совокупности творений человеческого разума, которые можно разделить на духовную и материальную культуру.

Превращение культурологии в науку о человеке стало следующей стадией в ее изучении. Человек рассматривался ею на первых порах как творение высшего разума, поэтому исследователей интересовали прежде всего великие личности и их деяния. От жизнеописаний Возрождения и биографий эпохи Просвещения, которые представляли собою не столько психологический портрет, сколько характеристику так сказать "профессиональной пригодности", через осмысление категории "историческая личность" наука о человеке пришла к понятию ординарной личности, являющейся истинным творцом цивилизации.

Четвертым звеном в логической последовательности становления культурологических исследований стала наука о человеческом сознании, где массовое сознание сопоставляется с развитием индивидуального сознания, а сознание личности постигается через изучение коллективного и массового социального сознания.

Стадии в развитии культурологических исследований выделяются благодаря тому, что общество периодически концентрирует свое внимание на определенной группе культурологических проблем. Данная выше последовательность реализуется во времени как тенденция. На практике разные подходы к изучению культуры благополучно сосуществуют в науке. Вот потому-то и нет до сих пор устоявшегося определения культурологии. Для современного исследователя определение культурологии носит, как правило, рабочий характер, помогая решать определенные исследовательские задачи, стоящие перед ним. Так, для меня - историка-практика - культурология выступает как часть истории культуры, как наука о принципах и методах ее изучения. В таком ключе и строится данный лекционный курс.

Предмет курса "Культура и самосознание" - характеристика особенностей изучения истории культуры для определения закономерностей в развитии представлений о культуре как категории научного познания. Долгая практика работы с историографическими исследованиями привела меня к выводу, что данный аспект раскрывается наиболее полно через изучение социокультурных функций научных знаний о культуре как объекте изучения. Определение социокультурных функций знаний об истории культуры представляется мне конечной целью данного лекционного курса.

Объектом изучения в данном случае выступают достаточно систематизированные представления о культуре и ее истории, сложившиеся к сегодняшнему дню. Критерием отбора служит связь этих концепций с развитием массовых представлений о культуре и практикой созидательной деятельности человеческого общества. В этих лекциях говорится о взглядах на историю культуры крупнейших ученых, отечественных и зарубежных; о книгах, имеющих культурологическое значение; о категориях и ключевых понятиях, вырабатываемых культурологией для развития истории культуры - науки о постижении человеком себя, общества и окружающего мира, а также о разных уровнях понимания и освоения этих категорий практикой повседневной жизни, о соотношении профессионального (научно обоснованного) и массового знания о культуре, направленного на понимание природы человеческой личности и места человека в обществе.

Источниками изучения для меня стали произведения ученых и писателей, имеющие культурологическое значение для общества конца ХХ в., такие, например, как "Диалоги" и "Жизнеописания" эпохи Возрождения, трактаты просветителей, исследования историков и социологов, затрагивающих проблемы культуры в их познавательной и мировоззренческой интерпретации, исследования по истории цивилизаций и культуры, в которых ярко выражены концептуальные моменты, получившие резонанс в развитии общественного сознания.

Не останавливаюсь сейчас на подробной характеристике этих работ, так как в соответствующих главах речь о них будет вестись достаточно детально. Как, например, в следующем разделе, посвященном влиянию представлений об истории на рождение интереса к изучению культуры в эпоху Ренессанса.